Музыкальным лидером the Prodigy sound является Лиам Хоулетт из Брейнтри в Эссексе, Англия. Он родился в 1971 году и рос вместе со своим отцом и сестрой. Лиам по образованию играет на классическом фортепиано, и, как вы можете слышать из многих песен, он очень быстро играет на клавишных. Увлечение Лиама музыкой началось в начальной школе, когда он увлекся ска и Two Tone. Перейдя в среднюю школу, он сразу же увлекся хип-хоп культурой, был очарован такими группами, как Grandmaster Flash и the Furiuos Five.

Хоулетт, естественно, захотел исполнять свой собственный материал. Пару лет спустя работа на стройке принесла ему достаточно денег, чтобы купить две дешевые проигрыватели. Вскоре после этого местная хип-хоп группа Cut 2 Kill взяла его к себе в качестве второго диджея. Cut 2 Kill подписали контракт с лейблом Tam Tam Records. Но Лиама исключили из сделки, несмотря на то, что группа использовала один из его треков, чтобы выиграть контракт. Это предательство совпало с угасанием интереса Лиама к хип-хопу. После инцидента, когда в лондонском клубе Subterania на него набросились с ножом, потому что он «не вписывался», он начал искать новые музыкальные пастбища. Это было летом 1988 года.

В то время как Лиам был погружен в хип-хоп, его родная страна увлекалась совершенно другим направлением — эйсид-хаусом. В то время как музыка в стиле чистый хаус смягчала свою ритмическую одержимость, добавляя больше мелодий и гармоний, Эйсид-хаус доводил ритм до новых пределов, используя технологии для создания ритмов, которые никогда не смог бы воспроизвести человек. Зародившись в Чикаго и Детройте, музыка техно вскоре пересекла Атлантику и укоренилась на массовых нелегальных складских вечеринках, которые легли в основу того, что стало известно как рейв. Наступила эра шикарных баров, танцевальных марафонов и переработанных мантр хиппи — наступило второе Лето любви.

Первым знакомством Лиама с рейв-культурой стала вечеринка в The Barn в Рейне (доме мистера Си из The Shamen). Он сразу же обратился в другую веру: «Я думал, что это все чушь собачья, настолько это отличалось от того, к чему я привык. Хип-хоп был такой эксклюзивной, претенциозной сценой, и в определенной степени он всегда исключал белые группы. И потом, испытать что-то подобное в ту первую ночь в The Barn было таким разительным контрастом, мне действительно понравилась музыка и атмосфера в целом. Я никогда особо не увлекалась танцами, но это не имело значения, потому что ты мог получать от этого удовольствие, тебе не нужно было танцевать как следует». Через пару месяцев Лиам начал выступать диджеем на этих вечеринках и стал хорошо известным лицом на сцене Эссекса. Однако он все еще был слишком застенчив, чтобы играть что-либо из того, что он тайно сочинял.

Входят Лирой Торнхилл и Кит Флинт. Лирой, ростом 6 футов 7 дюймов, был фанатиком Джеймса Брауна, который пришел на рейв-сцену только после того, как монотонный эйсид-хаус превратился в нечто более утонченное. С его ростом и молниеносными ногами он был тем человеком, с которым можно было танцевать в Амбаре.

Кит Флинт бросил школу перед экзаменами и подрабатывал на разных работах (в том числе бурильщиком-расследователем), прежде чем стать «случайным человеком», а затем приверженцем байкерской культуры, курящим наркотики и слушающим легенды 70-х, такие как Led Zeppelin и Floyd. Когда рейв приехал сюда летом 88-го, он путешествовал по Ближнему Востоку и Африке, но к весне 1989 года вернулся в Великобританию. По возвращении его немедленно вышвырнули из дома — одну ночь он спал рядом с пирамидами в Каире, а на следующую — отдыхал на берегу реки в Брейнтри. Его подруга Эндж предложила ему пожить у нее дома. Она была заядлой рейвершей, и когда в следующий раз отправилась на вечеринку в стиле эйсид-хаус, Кит последовал за ней. После встречи в «Амбаре» Кит и Лирой стали большими друзьями, они встречались почти каждый вечер и быстро стали популярными персонажами на трассе.

Именно тогда, на уличном рейве, Кит впервые встретил Лиама. Кит был настолько впечатлен мелодиями, которые исполнял Лиам, что попросил записать на пленку его собственные миксы. Лиам согласился и включил четыре свои песни на вторую сторону. Кит и Лирой прокрутили запись как-то поздно вечером, вернувшись с ночной вечеринки, и были ошеломлены работой Лиама. Как искусно вспоминает Лирой: «Мы были на седьмом небе от счастья». В следующий раз, когда они увидели Лиама, они попросили его сыграть свой собственный материал, чтобы они могли потанцевать под него. Он согласился, и после того, как у него появилась девушка Шарки, the Prodigy были сформированы. Лиам играл на клавишных, в то время как Кит, Лирой и Шарки танцевали.
Вскоре после этого они забронировали свой первый P.A. в «Лабиринте» в Далстоне, на востоке Лондона, где промоутер сказал им: «Раньше у меня здесь было только два P.A., и оба были закрыты через пять минут». Лиам почувствовал, что для выступления нужен ведущий, и познакомился с Максимом Реалити (он же Кити Палмер), регги-ведущим, родом из Питерборо, который последние три года провел в Ноттингеме. Максим увлекся МС-музыкой в 14 лет, наблюдая за выступлениями своего брата (MC Starkey) в различных студиях Peterborough sound systems. Оказавшись в Ноттингеме, Максим завязал плодотворное музыкальное сотрудничество со своим другом Иэном Хервудом, и они назвали себя Maxim Reality и шейхом Яном Грувом. К сожалению, их неортодоксальная танцевальная музыка была в высшей степени немодной, и после трех бесплодных лет они расстались. Максиму понравилось работать с Sherwood, поэтому он на три месяца отправился путешествовать, чтобы отдохнуть и обдумать свое будущее.
Пока он был в отъезде, он понял, что музыка стала его первой страстью, и поэтому, вернувшись в Англию, он переехал в Лондон. Вскоре после этого общий друг познакомил его с the Prodigy. Кассеты рассылались туда-сюда, но их дебютный концерт в Далстоне состоялся так быстро, что Максим впервые по-настоящему встретился с группой в день концерта.

Максим вспоминает об этом как об интересном опыте: «Я просто помню, как меня вывели на сцену в разгар танцевальной сцены с четырьмя людьми, с которыми я только что познакомился, и я просто стоял сзади с микрофоном и болтал пару раз. Тем временем, остальные, если группа делала свое дело и все сходили с ума, просто взрывались. Все произошло так быстро, что было странно, но на самом деле здорово. Я думал, что это было по-настоящему круто, но я думал об этом не больше, чем о том, что я хотел бы сделать это снова. «Максим сделал это снова — через несколько дней его попросили присоединиться к группе на постоянной основе.

В этом составе the Prodigy начали делать то, что до них делали немногие танцевальные коллективы, — они выступали с концертами. На их ранних концертах иногда было мало посетителей, как, например, на их пятом концерте в колледже Хэтфилд, где присутствовало всего девять человек, включая пятерых сотрудников. И наоборот, их двенадцатое выступление состоялось на Raindance, массовом рейве, который посетили 12 000 человек. Что делало the Prodigy исключительными, так это то, что их шоу было живым, в отличие от их современников, которые полагались на данные.
Первая демо-запись и контракт со звукозаписывающей компанией Лиам Хоулетт создал первоначальное демо из 10 треков, собранное на музыкальной рабочей станции Roland W-30 в Эссексе, Англия. Перед Рождеством 1990 года XL Recordings выпустили демо-версию после того, как Хоулетт сыграл несколько треков боссу XL Нику Халкесу на встрече, и в феврале 1991 года была выпущена первая 12-дюймовая версия «What Evil Lurks». Тем не менее, он продолжал работать в «Metropolitan» в качестве графического дизайнера. В то время он не был уверен в том, как другие участники группы отнесутся к своим ролям, поэтому от них скрывали эту новость. но теперь, после их недавних концертов, он убедился, что the Prodigy — это то, что нужно для того, чтобы донести свою музыку до более широкой аудитории. Однако для Шарки идея еще большего участия в группе была невыносима, и поэтому она ушла на Рождество.

Название The Prodigy было выбрано Лиамом в честь его первого аналогового синтезатора Moog Prodigy.

Теперь, когда состав The Prodigy сократился до четырех человек, они продолжали безостановочно выступать в поддержку мини-альбома «What Evil Lurks». Они были вознаграждены продажами в 7000 копий и массовым показом в эфире. Это было впечатляющее начало. В попытке ускорить свое выступление, группа как-то днем собралась дома у Лиама, чтобы порепетировать. Однако, вдали от атмосферы концертов, где сотни или даже тысячи людей танцевали под их музыку, группа сочла эту ситуацию невозможной. После 20 минут споров и неловкой перебранки Лироя и Кита они решили, что на сегодня все. С тех пор The Prodigy ни разу не репетировали.
«Charly», выпущенный всего через шесть месяцев после EP «What Evil Lurks», стал огромным хитом на рейв-сцене того времени.

В то время у Лиама была привычка тусоваться допоздна, а затем возвращаться домой и сочинять материал, все еще пребывая в праздничном настроении. Именно таким способом был выпущен следующий сингл The Prodigy «Charly». Посмотрев детский информационный фильм 70-х годов, в котором рассказывалось о странном коте в черепаховом панцире и его маленьком приятеле-переводчике, Лиам превратил фразу «Чарли говорит, всегда говори своей маме, прежде чем куда-то идти» в жесткий и новаторский бэк-бит. «Я думал, это было так весело», — говорит Лиам. «Это была полная чушь. Я подумал, что если я придам этому действительно жесткое звучание, то получится нечто совершенно новое».

Со времени своего первого концерта в «Лабиринте» группа исполняла различные миксы этого трека в стиле рэгги, но именно самая сложная версия Лиама (Alley Cat Mix) покорила воображение публики. К моменту выхода альбома в августе 1991 года количество предварительных заказов было огромным, и вызванный этим всплеск продаж поднял «Charly» на 3-ю строчку в британском чарте синглов, привлекая к группе более широкое внимание публики. Клип был показан на «Top of the Pops» и «The Chart Show», а на следующем рейве perception группа выступила перед 30 000 зрителей. Вскоре после этого Лиам уволился со своей основной работы.
После выхода успешного сингла «Charly» в чарты попали различные «хардкорные» рейв-треки, содержащие мультяшные сэмплы, под которые танцевали клабберы, заряженные спидом и экстази, но которые не понравились рецензентам из изданий того времени. Примерами могут служить такие треки, как Urban Hype «A Trip to Trumpton» и Smart E (as in Ecstasy) «Дерево Сезам», которые, по мнению ряда критиков, связанных с андеграундной «хардкор-рейвовой» сценой, стали причиной смерти из-за рекламы. В результате «Чарли», получивший название в честь современной отсылки к кокаину, с его запоминающимся образцом детских информационных фильмов «Чарли говорит», критики кратко охарактеризовали the Prodigy как «детский рейв» или «игрушечное техно». Критический прием сингла в целом был неоднозначным.

С огромным успехом «Charly» the Prodigy rollercoaster начали набирать обороты. Уже успев зарекомендовать себя как выдающееся имя на рейв-сцене, они теперь пользовались спросом на живых выступлениях. Их третий сингл «Everybody in the Place», выпущенный в декабре 1991 года, сопровождался европейскими и американскими концертами, за которыми последовало подписание контракта с американским лейблом Elektra. В то же время музыкальное мастерство Лиама было признано, когда его попросили сделать ремиксы на Art of Noise, Dream Frequency и Take That (он отказался от Gary and chums).

Казалось, все шло на удивление хорошо — до тех пор, пока негативное влияние грубой работы прессы не отбросило их на некоторое время назад. Один танцевальный журнал утверждал, что «Чарли» открыл шлюзы для так называемого «детского рейва», который, по их мнению, превратил эту важную субкультуру в посмешище. Несмотря на эту досадную неудачу, The Prodigy продолжали прогрессировать. После того, как их четвертый сингл «Fire» продержался в чартах без изменений, они выпустили свой дебютный двойной альбом «The Prodigy Experience». Это, несомненно, была лучшая пластинка, выпущенная на рейв-сцене.

После тура в поддержку альбома, состоявшего из 23 концертов, группа продолжала неустанно выступать, и сочетание уникальной музыки и упорного труда вознаградило их альбомом, занявшим 12-е место, который оставался в топ-40 в течение шести месяцев (вскоре он стал платиновым). Этот период должен был стать для них самым продуктивным за все время, но к тому времени, когда они совершили турне в поддержку альбома по Европе, Америке, Австралии и Японии, они по уши увязли в долгах и были на грани распада.

Начиная с выступлений в Австралии, график группы позволял им отдыхать всего два дня за полтора месяца. Что еще хуже, многие концерты были плохо раскручены, а большинство американских промоутеров не смогли оплатить их. Вдобавок к плохим гастрольным условиям и неподходящим тарифам, весь этот опыт превратился в сущий кошмар.

Последними синглами с дебютного альбома стали «Out of Space» и «Wind it Up», которые, несмотря на посредственность группы, продолжили прекрасную традицию The Prodigy входить в топ-20 хитов. Однако к тому времени, когда группа начала оправляться от американского кошмара, Лиам начал опасаться, что группа рискует скатиться на дно вместе с умирающей рейв-сценой. Все должно было измениться.

Проблема заключалась в том, что, несмотря на огромный коммерческий успех группы, многие андеграундные критики списывали их выступления со счетов как «распродажи», и они испытывали все большие трудности с тем, чтобы их пластинки проигрывались ди-джеями. Итак, летом 1993 года они выпустили свой новый сингл на лейбле white label под псевдонимом «Earthbound» (так в то время называлась домашняя студия Лиама). Лайзергический, гимнический минимализм трека резко изменился, как вспоминает Лиам: «One Love был довольно большим скачком вперед. Это была более домашняя мелодия, в ней было меньше брейкбита, и это могло бы лишить нас всего того, что раньше привлекало нас к элементу брейкбита. В некотором смысле, вся сцена в тот момент была запутанной и неуверенной, и она разделялась на различные категории: одни ди-джеи шли в одном направлении, а другие — в другом».

«Я не хотел вмешиваться во всю эту внутреннюю политику», — продолжает он. «Это ограничило бы меня в творческом плане, я был бы слишком ограничен. Так что «One Love» родилась из этого. На второй стороне был микс от Jonny L, в котором было больше немецкого техно с примесью брейкбита, так что альбом все равно получился тяжелым. Весь EP стал ярким свидетельством того, что мы хотим сделать что-то по-другому. Я понял, что группа должна прогрессировать и эволюционировать, что я должен вернуться к музыке и развиваться дальше».
Это стало поворотным моментом в карьере The Prodigy. Что особенно важно, это дало Лиаму возможность экспериментировать со вторым альбомом, к работе над которым он приступил в конце 1993 года. Во время работы с Лиамом над этим альбомом Нил Маклеллан обратил внимание на его уникальный подход к написанию песен. «Я чувствую, что Лиам рвался с поводка, что он хотел работать глубже и тяжелее. Как только он пришел в студию, я очень быстро понял, что имею дело с уникальным сценаристом. Его подход действительно странный, и я никогда не видел, чтобы кто-то писал музыку так, как это делает Лиам. Он воспроизводит все вручную, вместо того чтобы постоянно зацикливать фрагменты. На это приятно смотреть, и это может быть очень быстро. В его работе нет ничего традиционного. Важно помнить следующее: писать плохую электронную музыку действительно легко, потому что любой может сесть за компьютер, но писать хорошую электронную музыку очень, очень сложно. Лиам делает это.»

Релизу предшествовал лучший трек группы на данный момент — жесткое техно со скоростью 150 ударов в минуту «No Good (Start the Dance)», который сопровождался превосходным видео с захудалой андеграундной вечеринки, принесшей группе широкую известность на MTV. Несмотря на продолжающийся успех синглов и бурную концертную поддержку, никто и представить себе не мог, какой отклик вызвал второй альбом the Prodigy, «Music for the Jilted Generation». Он сразу же занял 1-е место в чартах альбомов, стал номинантом на премию Mercury award и разошелся тиражом более 1 миллиона копий по всему миру.

В очень современном контексте борьбы с законопроектом об уголовном правосудии это была динамичная пластинка в стиле модерн-данс, в которой слой за слоем сочетаются причудливые узоры, превосходно организованные хуки, аккуратные аранжировки, переходы и брейкдауны, что создает невероятную напряженность и эмоциональность. Она была гораздо более динамичной и мрачной, чем линейные мелодии первого альбома.

Там было много тяжелых брейкбитов, джаз-фанковых грувов, маниакальных гитар, возвращение к хип-хопу (Poison) и прямолинейный жесткий танцевальный трек (No Good Start the Dance). На протяжении всего альбома сэмплированные диалоги и искаженные фрагменты голосов помогали передать самые разные настроения и идеи, приправленные тонкой, антисоциальной полемикой и обманчивой изысканностью постановки и письма. Это было выражение звукового гедонизма, которое легло в основу одной из самых заметных танцевальных пластинок, когда-либо написанных.
Реакция критиков была такой же бурной, как и у покупателей пластинок. NME назвал Лиама «современным Бетховеном», и едва ли можно было ожидать плохих отзывов. Успеху альбома способствовал тот факт, что в 1994 году The Prodigy в среднем давали по концерту каждые три дня по всему миру. Они даже выступали перед огромной аудиторией в Исландии и выиграли премию MTV Awards в номинации «Лучший танцевальный номер».

Они также начали выступать на крупных фестивалях, включая фестиваль Feile в Ирландии (его посетили 35 000 человек), и с тех пор зарекомендовали себя как одна из лучших фестивальных групп в стране. Все четыре сингла с альбома вошли в топ-15 («Voodoo People» стал хитом №11, а «Poison» — №8). Это был период всеобщего успеха для группы, а вокал Максима, впервые использованный в «Poison», открыл музыкальные возможности для группы. увеличился еще больше.
В 1995 году они укрепили свою репутацию «Величайшей рок-н-ролльной группы в мире», сыграв на многочисленных фестивалях и дав еще больше концертов. (Их выступление в Гластонбери в 1995 году было названо «Величайшим шоу на Земле»). Первое знакомство с новым материалом с их третьего альбома состоялось в марте 1996 года, когда был выпущен «Firestarter», хардкорная техно-композиция в стиле индастриал, на которой танцор Кит Флинт оказался в центре внимания благодаря своему насмешливому, маниакальному вокалу. Несмотря на свой экстремальный характер, он получил огромную популярность на радио, и трек занял 1-е место в чартах синглов. Когда клип на этот трек был показан на канале «Top of the Pops», Би-би-си получила множество жалоб от разгневанных родителей, утверждавших, что Кит был слишком страшным для вечернего просмотра, несмотря на то, что в клипе не было ни наркотиков, ни оружия, ни насилия, ни ругани. В одном из писем говорилось: «Этот молодой человек явно нуждается в срочной медицинской помощи. » Несмотря на это, или, скорее, благодаря этому, альбом разошелся тиражом более 750 000 копий менее чем за шесть недель и занял первое место в семи европейских странах.
Теперь, когда группа подписала крупный контракт с Geffen в Америке, the Prodigy являются доказательством того, что панк-этика «без компромиссов» продолжает жить в их отношении к бизнесу и зачастую экстремальной музыке. Несмотря на свои достижения, группа по-прежнему избегает публичности и любых атрибутов игры за славу.

В 1999 году вышел альбом The Prodigy The Dirtchamber Sessions Volume One, диджейский микс-альбом Хоулетта, выпущенный в качестве официальной записи успешного выступления в качестве гостя на британском Radio 1. В июне того же года, когда группа, возможно, достигла своего коммерческого пика, они расстались с гитаристом Гиззом Баттом.

В 1999 году Торнхилл покинул группу после разрыва с Сарой Кокс из-за риска нервного срыва, в результате чего на веб-сайте группы был заменен логотип и слова «We will be back…» на черном фоне, которые сохранялись до 2002 года.

Они по-прежнему сами управляют своей продукцией и обладают абсолютной властью над выпуском пластинок, турами, видеоклипами и практически всеми аспектами своей деятельности. Благодаря тому, что Лиам может сочинять, проектировать, продюсировать и мастерить альбомы в своей собственной студии, the Prodigy прояснили и упростили процесс создания записей. Они настоящие электронные панки.